Цитаты автора "Кафка Франц"

„Смешно оснастился ты для этого мира.“

„Вера — это топор гильотины, так же тяжела, так же легка.“

„Когда я не пишу, я чувствую только усталость, печаль и тяжесть на душе; когда пишу, меня терзает беспокойство и страх.“

„Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.“

„Что ясно в душе, столь же неопровержимо и ясно на бумаге.“

„Иногда я удивляюсь тому, как люди сумели изобрести понятие «веселье»; вполне возможно, что они его вычислили лишь теоретически — в противовес печали.“

„Лгут меньше всего, когда меньше всего лгут, а не тогда, когда для этого меньше всего поводов.“

„У меня нет интереса к литературе, литература — это я сам, это моя плоть и кровь, и быть другим я не могу.“

„Начиная с определённой точки, возврат уже невозможен. Этой точки надо достичь.“

„Слово «быть» (sein) обозначает на немецком языке и существование, и принадлежность кому-то.“

„Каждое слово вначале озирается во все стороны и только после этого позволяет мне написать себя на бумаге.“

„Всё несчастье моей жизни происходит от писем или от возможности их писать.“

„Если бы возможно было построить Вавилонскую башню, не взбираясь на неё, это было бы позволено.“

„Ты — это задача. Ни одного ученика кругом.“

„Теоретически существует полнейшая возможность счастья: верить в нечто нерушимое в себе и не стремиться к нему.“

„Женщины — это капканы, которые повсюду дожидаются мужчин с тем, чтобы затащить их обратно, в Конечное.“

„Он великолепно разделывает журналистов. Только заядлый браконьер может быть таким строгим лесничим.“

„Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.“

„Сон снимает покров с действительности, с которой не может сравниться никакое видение. В этом ужас жизни — и могущество искусства.“

„Я думаю, что мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас. Если прочитанная нами книга не потрясает нас, как удар по черепу, зачем вообще читать ее? Скажешь, что это может сделать нас счастливыми? Бог мой, да мы были бы столько же счастливы, если бы вообще не имели книг; книги, которые делают нас счастливыми, могли бы мы с легкостью написать и сами. На самом же деле нужны нам книги, которые поражают, как самое страшное из несчастий, как смерть кого-то, кого мы любим больше себя, как сознание, что мы изгнаны в леса, подальше от людей, как самоубийство. Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю.“

„У каждого мага свой церемониал. Гайдн, например, сочинял музыку только в напудренном, как для торжеств, парике. Писание — своего рода заклинание духов.“

„В большинстве своём люди вовсе не злы. Люди поступают плохо и навлекают на себя вину потому, что говорят и действуют, не представляя себе последствий своих слов и поступков. Они лунатики, а не злодеи.“

„То, что для нас четверых возможно и терпимо, для этого пятого невозможно и нетерпимо. Кроме того, нас четверо, и мы не хотим, чтобы нас было пятеро.“

„Что если мне приоткрыть маленькую щелочку в двери, проскользнуть змеей в соседнюю комнату и там, с пола, попросить у моих сестер и их товарки немного тишины.“

„Это глупо. На это нельзя ответить. Разве можно предсказать, как будет биться сердце в ближайшее время? Перо ведь только сейсмографический грифель сердца. Им можно регистрировать землетрясения, но не предсказывать их.“

„Недавно я видел толстую книгу Шляфа, где он объявляет Землю центром космоса.
— Да, это и тогда уже было его идеей, в правильности которой он хотел нас убедить своим собственным объяснением солнечных пятен. Он подвел нас к окну мещанской квартиры и показал Солнце в старый школьный телескоп.
— Вы смеялись?
— Что вы! Тот факт, что с помощью этого смешного наследия старины он отваживается выступить против науки и космоса, был насколько комичен и вместе с тем трогателен, что мы чуть было не поверили ему.
— Что же помешало вам?
— Собственно говоря, кофе. Он был скверный. Мы ушли.“

„Мы здесь не успокоимся до тех пор, пока мы ваши забои не превратим в салоны, а если вы в конце концов не будете погибать там в лакированных сапогах, то не успокоимся никогда.“

„Между мировосприятием и действительностью часто существует болезненное несоответствие.“

„… Но судорожная веселость гораздо грустнее, чем открыто выраженная грусть.
— Верно. Но грусть безысходна. А речь идет о надежде, об исходе, о будущем — только об этом. Опасность длится лишь одно маленькое, ограниченное мгновение. За ним — пропасть. Если преодолеешь её, всё станет иначе. Всё дело в мгновении. Оно определяет жизнь.“

„Бюрократия, с моей точки зрения, гораздо ближе изначальному человеческому существу, чем любой другой социальный институт.“